Текст состоит из двух эссе, которые по-разному интересно рассуждают о не-невротическом функционировании героя фильма Педро Альмодовара "Кожа, в которой я живу" доктора Роберта Ледгарда.
Первое эссе- автор: выпускница специализации Оводнева Яна
ВВЕДЕНИЕ
В настоящее время тематика и фокус научных исследований в психоанализе во многом сосредоточены на особенностях функционирования «не-невротических» пациентов. Поскольку спектр различных по своему характеру типов психического функционирования людей, которых можно отнести к этой категории, очень велик, а также и тот факт, что в современные практикующие психоаналитики отмечают увеличение процента «не-невротических» клиентов, данная тема в том числе и является сферой научного интереса. Кроме того, такие теоретики как А. Грин и Ж. Лакан в своих работах отмечают, что «не-невротическое» функционирование есть неотъемлемым периодом в развитии психического аппарата человека («невроз покоится на психозе»), таким образом понимание структуры невроза также в полной мере возможно достичь лишь при достаточном понимании «не-невротических» структур.
Для анализа в данной работе был предложен герой фильма Педро Альмодовара «Кожа, в которой я живу» Роберт Ледгард. При анализе специфики поведения данного героя можно отметить несколько особенностей, которые дают основания для предположения, что его психическая структура находится в «не-невротическом» спектре. Такими факторами можно назвать следующие: негативация различий между «психическим обликом» и телесным; использование преимущественно архаичных психических защит, таких как отрицание, проекция, архаичная проективная идентификация и др.; фокус психического конфликта в точках амбивалентного отношения к поглощению и отвержению, иными словами страх и желание поглощения, а также страх распада. Эти аспекты будут более подробно проанализированы в работе далее. Теоретической базой для исследования будут концепты З. Фрейда, А. Грина, Ж. Лакана.
Цель данной работы заключается в том, чтобы в опоре на теоретические концепты проанализировать особенности функционирования данного героя и выявить «не-невротическое» ядро его психического аппарата с тем, чтобы подтвердить или опровергнуть гипотезу о «не-невротической» структуре его личности.
АНАЛИЗ РОБЕРТА ЛЕДГАРДА
Краткий обзор истории героя
В своем фильме Педро Альмодовар представляет Роберта Ледгарда респектабельным хирургом. Из канвы фильма становится понятным, что специализация героя – пластическая хирургия. Кроме того, что доктор Ледгард, очевидно, является практикующим хирургом, он также много времени уделяет исследованиям. В первой сцене фильма мы видим его выступающим на научной конференции и представляющим доклад о своих исследованиях в сфере пересадки кожи, а также нейрохирургии лица.
Доктор Ледгард представляется нам изначально, как одинокий мужчина, у которого тем не менее имеются весьма своеобразные отношения с некой женщиной, которые, впрочем, выглядят изначально платоническими. Позже мы узнаем, что он вдовец и в прошлом отец дочери, которая, как и ее мать Галь, покончила жизнь самоубийством. От домоправительницы Марильи мы также выясняем, что доктор Ледгард был ее ребенком, хоть он, вероятно, и не знал об этом, поскольку его воспитывал отец, хозяин поместья, и его бесплодная жена, впрочем, уход за сыном домоправительница все же осуществляла. Кроме того, у него был единоутробный брат, с которым они играли в детстве, понарошку «убивая друг друга». Важным фактом в биографии доктора стала автокатастрофа, в которую попала его жена, и вследствие которой, ее тело очень сильно обгорело. В скором времени его жена начинает идти на поправку, но увидев свое отражение, в ужасе совершает суицид на глазах у дочери.
Другим важным событием в судьбе доктора становится изнасилование его дочери, которая только-только после многолетней медикаментозной терапии стала оправляться от потрясения в связи со смертью матери. Именно факт изнасилования девушки становится мотивом для того, чтобы выкрасть насильника Висенте и путем многих хирургических операций превратить его в женщину. Он же становится подопытным для исследований кожи.
Анализ личности героя
Внешне доктор Ледгард выглядит очень эмоционально холодным и замкнутым человеком, даже моменты гнева, ярости или других сильных по контексту эмоций слабо отображаются на его лице. В любых эмоционально тяжелых ситуациях будь то похороны дочери, потрясение от катастрофы, случившейся с женой, отказ научного руководства поддерживать его исследования он выглядит довольно сдержанным и спокойным. Более того он использует работу для того, чтобы уйти от эмоциональных потрясений. После того, как его жена попадает в автокатастрофу он «работал день и ночь, не спал и не ел, он отдыхал только тогда, когда сидел у ее кровати». В день похорон дочери он проводит первую операцию на пути превращения молодого человека Висенте в девушку Веру.
В первой сцене фильма герой представляет свой доклад на научной конференции и говорит: «Лицо определяет личность». Эта фраза в последующем контексте всего фильма представляется очень важной, ее по сути можно назвать эпиграфом к фильму и, возможно, именно поэтому, эта реплика – первое, что слышит зритель от доктора Ледгарда. Далее он продолжает мысль: «Жертвам пожара недостаточно спасти свою жизнь, им нужно иметь лицо».
Таким образом мы можем заключить, что в психическом доктора именно «внешнее телесное» определяет личность. Изменение телесного равносильно изменению личности, а стирание телесного, его размытие, как происходит при пожаре можно сказать стирает личность. При этом его профессия определяет его в точке всемогущества, поскольку он как пластический хирург может наделять и отнимать личность других людей. Операции по пересадке лица он называет своим самым эмоциональным опытом. Ведь главным в определении этого «внешнего телесного» является для него именно лицо. Именно после того, как Ледгард провел последнюю операцию по пластике лица Висенте, он не смог более называть своего подопытного его мужским именем и стал называть его Верой. Таким образом он как бы стер личность Висенте и создал новую.
Для Ледгарда лицо обязано обладать мимикой, «чтобы тебя могли понять», то есть условно человек без мимики без лица находится в изоляции, его невозможно понять, он обречен на одиночество. Уже в этой фразе чувствуется едва уловимый страх ребенка быть оставленным матерью, непонятым матерью, и также не понять мать, у которой лицо лишено мимики, застывшее лицо мертвой матери.
Когда его жена попадает в автокатастрофу и ее тело обгорает, он начинает работать над своей идеей искусственной кожи, которая в том числе более устойчива к огню. «Он был опьянен запахом горящей плоти» - говорит его мать и домоправительница Марилья. Можно предположить, что его опьяняла возможность «пробуждения» мертвой матери. «Он отдыхал только рядом с ней» - говорит Марилья, и зритель видит, как доктор качается в кресле-качалке рядом с телом жены. Как ребенок может сам раскачиваться в своей кроватке рядом с холодной безэмоциональной матерью, пытаясь успокоить и убаюкать себя.
Примечательными также являются две картины в доме доктора, которые чаще всего появляются в кадре. Одна из них находится в спальне Роберта и на ней изображены две фигуры, мужская и женская, но у них нет лиц. Другая картина находится в коридоре и изображает сюжетную группу обнаженных женщины и ребенка и как будто отдельно от них одетого мужчину.
Две эти картины довольно ярко иллюстрируют два принципиальных аспекта личности доктора. С одной стороны, первая картина иллюстрирует страх изоляции, невозможности понять Другого. Отсутствие объекта и в тоже время навязчивое его присутствие переживаются как одинаково невыносимые. С другой стороны, вторая картина показывает полное и идеальное слияние матери и ребенка и отгороженность мужской фигуры. В этой картине все показывает инородность мужчины, в то время как мать и ребенок как будто излучают свет, мужчина находится будто в тени, он в темной закрытой одежде типичной для средних веков, а мать и ребенок изображены в духе эллинистической культуры, возвышавшейся и идеализируемой в эпоху Ренессанса. Эта картина как будто иллюстрирует желание слияния с идеальным материнским объектом, непостижимость и невозможность сепарации, поскольку таковая будет угрожать разрушением этого идеального образа. Отец же тем временем исключается.
Марилья как бы вторит этим представлениям. Она говорит о своих сыновьях: «И хоть отцы у них были разными, оба родились абсолютно чокнутыми… Сумасшествие таилось в моей утробе». Роль отца таким образом негативируется.
Интересно, что Висенте, а затем и Вера, коих доктор разделяет, как разных людей, живут в комнате, примыкающей к спальне Роберта. Экран, который демонстрирует трансляцию из комнаты Висенте\Веры также выглядит как картина, еще один предмет декора и искусства в спальне. В одной из сцен доктор приходит домой и наблюдает за лежащей Верой, он полностью повторяет ее позу, но не зеркалит, а именно повторяет. Но затем, когда Вера поднимает взгляд, тот становится невыносимым для него, будто своим взглядом она вторгается сквозь экран и стену. Он приносит ей опиум, но сам раскуривает его, пытаясь успокоится и отстраниться. А когда Вера говорит о желании доктора наблюдать за ней и предлагает ему совместную жизнь, как мужчины и женщины, Ледгард стремительно уходит. Можно предположить, что в этот момент его страх поглощения также силен, как и бессознательное желание слияния, доступ к которому затруднен.
Кожа в данном случае выступает неким барьером, необходимым для защиты от разрушительного взгляда, также и барьером, защищающим целостность личности. Эта целостность воспринимается буквально: для доктора целостность тела(кожи) равно целостности личности(психики). Интересно, как на это представление откликается психика его дочери Нормы. Для нее одежда, прикасающаяся к телу, невыносима. Норма говорит Висенте: «У меня уже клаустрофобия от всей этой одежды. Была бы моя воля, ходила бы голой». Кожный барьер в этой точке кажется одновременно хрупким, поскольку каждое касание его раздражает, а с другой неимоверно прочным, так как ему не требуется никакая защита в виде одежды. Весь кожный покров есть проводник влечения в данном случае, напряжение от влечения невыносимо для психики девушки.
Роберт же создает кожу, которая менее чувствительна, более прочная, способная выдерживать напор влечения и противостоять смерти, противостоять разрушению личности. Эта кожа способна выдерживать огонь, стирающий личность, также она не привлекает насекомых и менее чувствительна к механическим повреждениям.
В процессе исследований, когда создание идеальной кожи еще не было завершено, Вера пытается покончить с собой, разрезав кожу бумагой, Роберта не заботит ее психическое состояние и возможный психический кризис, но заботит нежность и плохая выносливость кожи, которую так легко повредить.
Он создает для Веры специальный костюм, который называет «второй кожей», и Вера должна постоянно его носить. Сначала костюм черный (когда трансформация Веры в Висенте еще не была завершена), но затем он полностью повторяет тон кожи Веры (когда Висенте получил лицо Галь и больше не мог называться Висенте). Таким образом для защиты кожи, который и сам Роберт называет «естественным барьером», он создает «вторую кожу». По сути, Вера как бы постоянно обнажена, прикрыта только кожей, что снова подтверждает идею об одновременно невероятно сильном и хрупком барьере.
Интересно также, что Роберт как пластический хирург одновременно разрушает и восстанавливает этот барьер, сначала разрезая кожу, снимая обгоревшую кожу и сшивая или пересаживая новую. Таким образом происходит психическая игра, подтверждающая всемогущество и прикрывающая страх распада.
Когда Роберт представляет проект своей усовершенствованной кожи перед научной общественностью он называет ее «Галь», в честь умершей жены. Когда он меняет внешность и пол Висенте, превращая его в Веру, он дает ему внешность Галь. Личность Галь предстоит перед ним в виде ее внешности. Сначала он отрицает свое влечение к Вере, в диалоге с Марильей он также отрицает, что Вера для него отождествлена с Галь. Но когда в доме появляется его единоутробный брат Сека и насилует Веру, цепь ассоциаций замыкается, ведь у Галь также были отношения с Секой, они сбежали, и именно тогда Галь попала в аварию. Роберт проектирует образ Галь на образ Веры, образ Веры на образ Висенте.
До того, как Роберт становится свидетелем сексуального акта, совершаемого с участием Веры, он отказывался принимать свое влечение к Вере, доступ к этому желанию остается закрытым.
Когда Вера спрашивает у Роберта, что будет с ней дальше, ведь он уже закончил в се свои эксперименты и полностью доволен ее телом и ее кожей, то Роберт затрудняется ответить, он не мыслит будущего. Вера идеальный объект, с идеальным телом, идеальной кожей, полностью десексуализированный, до момента пока Сека не обнаруживает эту сексуальность и не открывает ее для Роберта.
Стоит также отметить особенности проективной идентификации, используемой Робертом. По сути, Роберт защищает Веру от насильника, чтоб стать ее насильником, коим он и являлся все это время, хоть его психика и отрицала это. Но и Вера была создана из насильника его дочери. Он пытается вступить в половой контакт с Верой в тот же день, что совершает убийство брата, в тот же день, когда его брат насиловал Веру.
Эмоциональное состояние Веры, как и собственное полностью негативировано. Вера есть тело, есть объект желания, Роберт полностью захвачен влечением и негативирует личность не только Висенте, но и Веры, которая в данном случае выступает как Галь.
Вера просит Роберта повременить с завершением полового акта, на что тот соглашается, но просит обнять его. Таким образом слияние необходимое Роберту – слияние с материнским объектом. Он создал объект, который сможет выдержать его желание обладания, слияния, вторжения.
Необходимо также отметить стирание в психике разницы полов, материнский или женский объект создан из изначально мужского. Женское мыслится как «дырка», что подтверждается в обсуждении Роберта и его коллеги особенностей операции Висенте. Здесь можно предположить некую перверсивную динамику в логике той фантазии о матери, где она одновременно наделена фаллосом и лишена его. Еще одной чертой перверсивности героя является его стремление к всемогущему контролю над телом другого.
Так или иначе негативация или стирание имеет ведущую роль в психике героя. Робота скорби, рационализация не происходят, вместо этого происходит стирание образов объектов и отрицание переживания их потерь.
Полная негативация Робертом личности Висенте происходит в момент, когда ему становится доступным отвод сексуального влечения к Вере. Он влюбляется в Веру, идеальную воссозданную Галь, негативирует Висенте, отрицает его желание вырваться на свободу, отомстить, жить своей жизнью и обладать своей личностью. В последствии Висенте убивает его.
ВЫВОДЫ
В начале работы была выдвинута гипотеза, что герой фильма Педро Альмодовара «Кожа, в которой я живу» Роберт Ледгард имеет «не-невротическую» структуру личности. В ходе анализа были выявлены следующие аспекты, подтверждающие эту гипотезу:
Основное поле конфликта героя находится в точке слияния и поглощения. Из канвы фильма вытекает предположение, что сепарация от материнского объекта невозможна. Психика героя захвачена образом мертвой матери, которую герой пытается оживить, а затем и воссоздать в идеальном воплощении в течении всего фильма;
Ведущими психическими защитами, которые использует Роберт Ледгард, являются архаические защиты, а именно проекция, проективная идентификация и отрицание. Желание не присваивается, переживается угрожающим и его отвод возможен только с помощью проекций и проективных идентификаций;
Стирание или негативация также играет ведущую роль в психическом функционировании героя. Оно необходимо как для защиты хрупкого Я, так и для возможности отвода влечений;
Разница между телесным и психическим стерта. Сохранность психики мыслится невозможной без сохранности тела. Изменение в теле подразумевают изменения психики экстерьер таким образом замещает интерьер;
Страх распада, с одной стороны, становится движущей силой для придания телесному новых качественных характеристик, улучшающих его защитные функции. Он же активизирует влечение к смерти, так как в своей профессиональной деятельности герой не только воссоздает барьер, но и разрушает его;
Желание слияния с идеализируемым материнским объектом существует параллельно со страхом поглощения. Предполагаемая пережитая в раннем детском периоде материнская холодность отражается в герое и присвоена героем, так или иначе предпринимаются попытки оживить мать, создать идеальную мать. Навязчивое же присутствие объекта, который проявляется как Другой невыносимо и ощущается как угроза идентичности. Исходя из всего вышеизложенного можно заключить, что для анализируемого героя характерно «не-невротическое» функционирование и первоначально выдвинутая гипотеза подтвердилась.
Список использованной литературы:
1. Грин А. Терапевтические отношения в психоанализе. «Когито‑центр», 2007;
2. Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия, Том 3. .2016
3. Fink B. Clinical Introduction to Lacanian Psychoanalysis: Theory and Technique, Cambridge: Harvard University Press, 1997; 4. Green A. The dead mother. The Work of André Green, ed. by Gregorio Kohon, London: Routledge 1999;
5. Green A. The Work of the Negative by Andre Green, Andrew Weller (Translator), Publisher: Free Association Books, 1999, ISBN 1-85343-470-1
Второе эссе-автор: выпускница специализации Гливук Ирина
Цель работы: Выявить и исследовать один из элементов не-невротического функционирования главного героя доктора Ледгарда в фильме «Кожа, в которой я живу», режиссёра Педро Альмодовара. Попытаться проследить и анализировать истоки его формирования, причину его страданий и тревог, опираясь на теоретические концепты клиники оператуарного функционирования, меланхолии, мазохизма, перверсии.
Гипотеза: Диагностическая версия психической структуры главного героя фильма «Кожа, в которой я живу»: перверсивный субъект.
Сюжетная линия фильма.
Действия фильма происходят в Толедо, в «Эль Сигаррал», особняке на окраине города, где есть лаборатория и операционная. Всемирно известный хирург Роберт Ледгард открыл секрет создания искусственной человеческой кожи. Он уверяет коллег, что производит эксперименты на мышах, однако тайно держит взаперти в своём загородном доме молодую женщину по имени Вера, которая и является основным объектом его экспериментов. В отсутствие доктора за ней присматривает давняя служанка семьи - Марилия.
Роберт Ледгард знает, что закон существует, но не для него. На конференции он представляет свое изобретение, свое детище, над которым работал много лет – искусственную кожу, которой дал имя «Галь», в честь жены, погибшей в автокатастрофе. Он утверждает, что проводил эксперименты с этой кожей над лабораторными мышами, что якобы в рамках закона. Но на самом деле он проводил запрещенную медицинскими законами трансгенную терапию, соединив клетку свиньи и человеческую. И когда он слышит от старшего коллеги, что это запрещено, он говорит: «Да, я знаю! И в этом, Вы уж простите, настоящий парадокс! Мы вмешиваемся во все, что нас окружает: в мясо, одежду, овощи, фрукты, во все! Почему не использовать научные достижения, чтобы улучшить наш вид? Вы представляете, сколько болезней мы могли бы вылечить с помощью трансгенеза или сколько генетических дефектов мы бы избежали?». Но президент научной организации прерывает его и запрещает продолжать заниматься этими опасными опытами. Роберт расстроен, но не намерен прекращать свои эксперименты, что еще раз подчеркивает перверсивность нашего героя – знание о существовании законов, но не принятии их.
В одном из разговоров между Робертом и Марилией, женщина обвиняет доктора в том, что он использовал лицо своей бывшей жены для создания новой женщины из мужчины, которому тот хотел отомстить. Марилия сетует, что ее не было рядом в тот момент, и она не смогла его отговорить. И что эта внешняя видимая схожесть может быть убийственной для него. Поэтому предлагает убить ее, потому что жизнь такова, что истории повторяются. «Если ты не убьешь ее, то то, что ты сейчас чувствуешь, убьет тебя изнутри, как рак! И когда ты это поймешь, будет слишком поздно!» «Откуда ты знаешь, что я чувствую? Если даже я этого не знаю?» - искренне удивляется доктор Ледгард. «Потому что я тебя знаю, как облупленного!» - логика всепоглощающей матери, которая всегда лучше знает, что чувствует и о чем думает ее ребенок. Даже если этому ребенку уже под 50… Ж. Шасге - Смиржель пишет, что в рамках этиологии перверсий отмечалось, что мать часто принимает соблазнительное и сговорчивое отношение к ребенку.
Джойс Макдугалл, чья работа значительно расширила наши знания о перверсных личностных структурах, подчеркнула важность интеграции различий между полами в наше понимание реальности в целом и отрицание этого различия в случае сексуального перверта. Этот тезис не нов, но Макдугалл подчеркивает - и это совпадает с моими собственными выводами - что вид женских половых органов без пениса ужасает не только потому, что он подтверждает возможность кастрации, но также то, что у матери нет пениса, побуждает ребенка осознать роль пениса отца в первичной сцене.
Когда ребенок вынужден признать различия между полами в их генитальной комплементарности (взаимодополняемости), он вынужден одновременно признать различия между поколениями, что для перверта эквивалентно тому, что его отправляют в небытие. Все должно быть приведено в движение, чтобы избежать этого ужасного осознания. Прегенитальная сексуальность с ее эротогенными зонами и частичными объектами должна быть подвергнута процессу идеализации.
«Детьми они понарошку убивали друг друга, я знала, что когда-то это произойдет по-настоящему! Да, они братья… хотя, они этого и не знают! По крайней мере, я им не говорила.» - после убийства Робертом Секи, Мерилия рассказывает историю рождения и взросления своих детей. Сека был рожден ею от дворецкого, а Роберт сын мистера Ледгарда. «И хотя их отцы были разными, оба родились абсолютно чокнутыми! Это моя вина… Сумасшествие таилось в моей утробе!» Из дальнейшего ее рассказа, мы узнаем, что жена мистера Ледгарда была бесплодна, поэтому, когда родился Роберт, они забрали его и всем говорили, что это их сын. А Марилия осталась в роли няни рядом с младшим сыном. Сека же рос вдали от нее, он вырос на улице. 12 лет назад он вернулся к матери и попросил укрытия, Марилия спрятала его в сарае, но Галь – жена Роберта – нашла его, он ей понравился и она сбежала с ним. По дороге они попали в аварию, Сека сбежал, а Галь, почти обугленную, спас Роберт. Он выхаживал ее день и ночь, не отходя от ее постели. «Что только не сделает любовь безумца…» прокомментировала Марилия невероятное спасение почти сгоревшей женщины. А для нас это еще одно подтверждение перверсивности главного героя. Ракамье говорит о том, что перверт - это тот, кто защищается от меланхолического провала, чтобы не впасть в него перверт создаст для себя фетиш и будет этим фетишем жить. Так же возвращение к жизни сбежавшей жены стало для него тем фетишем, той целью, которая спасала его от провала. Но все же, Галь ушла в другой мир, вышла в окно, ушла от Роберта и от всего, что ее окружало в этом доме. А через пару лет малышка Нормита повторила мамин путь и тоже вышла в окно, «пошла на поиски матери».
Рассмотрим события, которые привели Норму, дочь Роберта, к суициду. Однажды они идут к друзьям на свадьбу в особняке, в котором было много людей, в том числе и сверстников Нормиты. Она тогда лечилась от затяжной депрессии, которая возникла из-за суицида матери. Девочка видела, как ее мать выбросилась из окна. А в период свадьбы она только начинала общаться со сверстниками. На свадьбе так же присутствовал парень по имени Висенте, который был сыном владелицы магазина женской одежды. В этот день молодой человек был под воздействием наркотических препаратов, а Норма принимала сильнодействующие психотропные препараты уже долгий период, в связи с лечением депрессии. И все же между ними появляется искра симпатии, и они выходят на прогулку в сад. Но из-за возникшего недопонимания во время разговора их прогулка заканчивается неудавшимся сексом: для Висенте это все выглядело как секс по согласию, а для Нормы, как попытка ее изнасиловать. Девушка отчаянно сопротивляется, Висенте ударяет ее по лицу и убегает. Роберт находит дочь без сознания. Очнувшись, Норма начинает пугаться Роберта, она идентифицирует своего отца как насильника. Каждая встреча с отцом повергала ее еще в больший регресс и страх. И, в конце концов, она заканчивает жизнь суицидом, повторив путь своей матери.
Доктор Ледгард, чьим смыслом после смерти жены была дочь, снова находится на грани меланхолического провала. Перверсивное решение – это фиксированный сценарий, который защищает от нарциссического страха, страха распада Я. И тогда он решает мстить. Роберт похищает Висенте и держит его взаперти. А после того, как Норма покончила с собой, Роберт проводит над Висенте операцию по смене пола и начинает проводить над ним эксперименты по смене кожи, а по прошествии 6 лет полностью превращает его в женщину. На одном из последних осмотров, доктор Ледгард говорит, что теперь не может называть его Висенте и дает ему новое имя - Вера. На самом деле, эта созданная им женщина, с лицом его бывшей жены, идеальна! Она идеальна во всем, и очень манит своего создателя, который гурман и эстет в своих предпочтениях, что лишь еще раз подтверждает его переверсивную личность. Человек становится для перверта – фетишем, этим фетишем становится Вера.
Идеализация влечений перверсивного человека и его частичных объектов наделяет сексуального перверта нарциссической полнотой, потому что это в конечном итоге приводит к идеализации его собственного Я. Таким образом, он сливается со своими идеализированными прегенитальными объектами, и почитаемый фетиш возвращает обратно преображенное изображение его собственных инфантильных качеств. Таким образом он приближается ко времени, когда он был его собственным идеалом. Он отражается в своих возвышенных влечениях, в своих возвеличенных объектах, также как он отражался когда-то в глазах своей матери, чтобы найти подтверждение своего восхитительного совершенства. Между тем постоянная возможность того, что его инфантильное и неполное Я может быть лишено идеализированной маскировки, делает его особенно требовательным с точки зрения качества вещей, которые его окружают, особенно на эстетическом уровне. Он ищет изысканно совершенные безделушки, самые совершенные произведения искусства, самые законченные стихи, самые изысканные декоры. Или создает самую идеальную женщину с самой идеальной кожей, не спрашивая даже о ее собственном желании. Использует человека как куклу, как объект, как свой фетиш.
Мы знаем, что существует 3 пути разрядки возбуждения это- символизация, реализация в действии, соматизация. На место утраты объекта должен прийти символ. Как раз таки, отсутствие верхнего регистра разрядки заставляет субъекта уходить в поиски объекта во вне, который смог бы компенсировать и избавлять его от сильного перевозбуждения.
Поль-Клод Ракамье рассуждая о перверсивной структуре выделял ряд ее особенностей, которые четко прослеживаются у нашего главного героя. Во-первых, перверт обесценивает другого. Во-вторых, перверт, вторгается в пространство другого субъекта (так Роберт без спроса и разрешения вторгался в жизнь и физическую телесность своей жены, а потом и Винсента-Веры). В-третьих, перверт выстраивает отношения согласно своим потребностям (доктору Ледгарду взаимоотношения с двумя значимыми женщинами были нужны для подтверждения своей грандиозности и расширению врачебных способностей, а их желание в этом участвовать его совершенно не интересовало). Так же перверт пытается компенсировать свое хрупкое Я Я-грандиозным (здесь мы видим эксклюзивность, уникальность и даже некоторую гениальность очень талантливого пластического хирурга).
Джойс Мак Дуггал так же размышляет в этой логике и говорит о том, что перверт создает сценарий исключительности, что вызывает его мазохистическое удовлетворение.
В ночь после убийства Секи, Роберт и Вера образовывают пару и ложатся в одну постель. Но сексуальной близости между ними не происходит, так как женское тело не готово и Вера просит об отсрочке, чтобы прийти в себя. Доктор Ледгард соглашается: «Хорошо, я подожду! Не хочу, чтобы тебе было больно… Спи, любовь моя!». И тут возникает у нас вопрос: кого любит наш главный герой? Висенте, парня, который изнасиловал его дочь? Лицо своей бывшей жены Галь, которое он так мастерски воссоздал? Или Веру, идеальную женщину, с «самой красивой в мире кожей», свое идеальное творение, свой фетиш?
В эту ночь в памяти и Роберта и Веры одна за другой протекают картинки воспоминаний о событиях 6-летней давности. Мы видим как доктор Ледгард организовал похищение Висенте, как держал его в подвале, морил голодом… И как раз в день похорон Нормы он решается на акт мести и делает в своей подпольной операционной похищенному им мужчине, операцию по смене пола. «Ты должен держать открытым новое отверстие и постепенно делать его все глубже. Считай, твоя жизнь зависит от этой дырки! Ты как-будто дышишь через нее!» - говорит Роберт, очнувшемуся после операции Висенте. Он наслаждается своей властью и полной зависимостью молодого человека. Он обрел игрушку, для которой он и творец, и каратель, и покровитель. Доктор Ледгард переделал все тело своего пленника: грудь, лицо, руки, новая кожа, созданная им же. Если двигаться далее в размышлениях о том, почему созданный субъект становится фетишем для Роберта, можно помыслить вслед за французской психоаналитической школой, что для субъекта фетиш закрывает нехватку. Так он ничего не теряет, субъект «полон» он отрицает утрату как таковую. Но почему происходит такая необходимость объект держать всегда при себе? Скорее всего, это связанно со структурной хрупкостью и возможным замещением, фетишем, который находится субъектом во вне. Это своеобразное отрицание проживания утраты объекта, которое не было для него самого символизировано.
Вера (Висенте) тоже ничего не забыла, она помнит! Он помнит! Внутри это все тот же мужчина, стремящийся сбежать, спастись и наконец-то покинуть это место, которое сделало его пленником. Он пробует разные способы и приходит к тому, что спастись он может только хитростью, подыграв своему заточителю. Он показывает ему, что он – уже она! Уже настоящая женщина и внутренне и внешне, и что хочет быть с ним, что любит его. Роберт получает свою порцию любви и расслабляется, он теряет контроль, потому что верит, что он и правда всемогущ и всеобъемлем для своего объекта, что кроме него, этой женщине больше ничего и никто не нужен. И в момент, когда доктор Ледгард наиболее беспечен и расслаблен, Висенте убивает его, а заодно и Марилию, поспешившую на помощь сыну. Висенте свободен! Он отправляется к своей матери, ведь она все эти годы не теряла надежду отыскать его и не верила в его смерть. Внутренняя сила и стремление к свободе молодого человека побеждают все внешние обстоятельства! И мы приходим к мысли, что современная наука может сделать с телом человека всё, что угодно, но она не способна изменить его сознание, дух, гендер. Тело, равно как и пол, выступает не более чем оболочкой, «кожей, в которой мы живём».
Выводы:
Исходя из вышеизложенного, хотелось бы сделать некоторые предположения касательно структуры главного героя, доктора Ледгарда. Еще в работе «Семейный роман невротиков» (1909 г.) Фрейд указал нам на необходимость учитывать семейную констелляцию и ту атмосферу, в которой рос и формировался ребенок. Большинство аналитиков продолжают поддерживать идею об анализе истории субъекта, как можно с более раннего периода. Так история его формирования, особенности прохождения фаз психосексуального развития могут служить маркерами для дальнейшего формирования взрослого субъекта, его поведения в социуме, а так же на устойчивость его психики. Но в данном случае информации о детстве Роберта и внутрисемейных отношениях, царивших в его семье, очень мало. Все, что мы знаем, что Роберт – сын Марилии, домоправительницы четы Ледгардов, и самого мистера Ледгарда. Но матерью он всегда считал другую женщину – миссис Ледгард, хотя его собственная мать всегда была рядом с ним и выполняла функцию его няни. Можем предположить, что такая ложная для ребенка ситуация, была травмирующей. Так ребенок оказывался не на своем месте. И мы можем помыслить, что его психическая структура формировалась в нарушенном, перверсивном окружении. Выросший в таких условиях ребенок вряд ли смог бы целостно и «невротично» построить собственный жизненный сценарий. После череды утрат в своей взрослой жизни (побег жены, ее суицид, помешательство дочери, ее изнасилование и, в конечном счете, тоже суицид), Роберт обрел идею фикс – месть! О чем нам говорит это невероятно сильное желание? Здесь мы должны учитывать и анализировать то, какое место для субъекта занимает его желание и какие он использует механизмы для его реализации.
Для нашего героя месть была единственной возможностью справиться с внутренней пустотой и для него она выступала местом защиты от депрессивного провала. Мне кажется, здесь важным указать вопросы отсутствия символизации и вписывания в закон (как указывает Лакан), для субъекта, который может перекроить человека и создать его идеальную версию, работает логика всемогущества. Мы говорим о перверсивном решении субъекта. Мы наблюдаем зависимость от объекта во взаимоотношениях Роберта и созданной им идеальной Веры.
Можно подвести итог рассуждениям: перед нами была картина перверсивного субъекта и его функционирования. Страх встречи с нарциссическим дефицитом, болью и пустотой заставили его искать объект во вне, который бы закрыл эту дыру. Таким решением и выбором стал его фетиш – месть и создание идеальной женщины. На основании проведённого исследования, можно говорить о том, что гипотеза подтвердилась. В сюжете фильма мы сталкиваемся с динамикой и логикой перверсивного субъекта и с его попыткой справиться с внутренним структурным дефицитом.
Список используемой литературы:
1. Андре Грин «Почему зло».
2. Ж. Шасге - Смиржель статья "Перверсия, Идеализация и Сублимация". 3. Зигмунд Фрейд « Печаль и меланхолия». 4. Мишель де Мюзан «Перверсивный мазохизм».
5. Нэнси Мак-Вильямс «Психоаналитическая диагностика». 6. Поль-Клод Ракамье «Нарциссический перверт».
ПОДРОБНЕЕ О ПРОГРАММЕ СПЕЦИАЛИЗАЦИИ: www.psyclinic.org.ua
Comments